Свет, проходящий через разноцветные бока подвешенных над баром бокалов изумительно преломляется. Играя и перемещаясь, каждый лучик проходит свой цикл и свой танец, вырисовывая свои причудливые узоры на темном дереве столешницы. Это зрелище нередко завораживает моих гостей, пока они рассказывают свои истории или опустошают бокал за бокалом.

Мне нравился этот театр теней примерно так же, как и спокойствие этого города. Примерно так же, как и отсутствие необходимости грызться с другими за власть. Примерно так же, как и моя текущая размеренная жизнь.

Хотя, большинство в этом городе в последние два года не согласятся с моим мнением, касательно спокойствия жизни. Их право. Я искренне понимаю всю общую панику, царящую в последние два года, однако сам я, в сравнении с прошлым, жил спокойную жизнь.

Конечно, разливать алкоголь по стекляшкам, смешивать коктейли и следить за порядком куда легче, чем пытаться откусить себе кусок власти. Да и не весело это уже с высоты моих лет. Лет сто назад было интересно грызться, пытаться показать, мол это мое. Поиграть своим желанием взять ближних под крыло, побаловать свое эго. Моя попытка построить из себя не то бандита, не то политика, не то "Вестника мира" была эгоистичной и являлась лишь следствием непомерных амбиций, альтруистичные мотивы, конечно, тоже присутствовали, как и подобает моей сути, но занимали не основную часть мыслей того периода.

Лишь с годами мне удалось понять, что пустые амбиции ничего не стоят, а с близкими легче все контролировать, когда эти близкие действительно рядом. Как я смогу прыгнуть в огонь, защищая дорогого мне человека, если не знаю, что он или она в опасности?

Ведь именно подобный поступок сделал меня цербером, которым я являюсь сейчас. Жертва. Прыжок в огонь с единственной мыслью: спасти сестренку. А потом пламя. Жаркое, колючее, болезненное, пожирающее изнутри и снаружи. И темнота от дыма и слезящихся глаз.

Когда я вынес ребенка из горящего дома, мой собственный срок был на исходе. Несколько вздохов свежего воздуха без гари были как прыжок в ледяную воду, а после - темнота. Дальше воспоминания об этом периоде - пробуждение, осознание своей новой сущности прошло довольно обрывочно. и более того, в какой-то период я был готов пойти против нее.

Но вот я здесь. И нет мне ничего дороже этого шаткого равновесия текущей жизни. Возможно, черт его дери, я сам себя пытаюсь обмануть. Но пока я могу закрывать глаза на ужас и мрак, царящий за стенами бара - я буду это делать, стоя за красиво освещенной дубовой стойкой, пропадая вместе с моими гостями в переливах цвета от кривых стекляшек.